Это письмо Сандра Стейнграбер (Sandra Steingraber) написала в тюрьме округа Чемунг (Chemung County Jail) для EcoWatch.
Завтрак в тюрьме округа Чемунг начинается в 5:00. Этим утром (пятница, 21 ноября 2014 года) он состоял из хлопьев и молока — двух всеми презираемых продуктов для завтрака. Вместе с подносами с едой, которые просовывались через решётки, появились утренние порции лекарств для заключённых. Для меня это самое любимое время в тюрьме – два тихих часа между завтраком и 7:00, когда включается телевизор, нам приказывают застелить кровати и начинается шумный день. После завтрака и до 7 утра большинство женщин возвращается ко сну. В это время я слышу только их дыхание (разных ритмов), а из-за двери доносятся отдельные голоса надзирателей и звуки служебной рации, по которой они переговариваются друг с другом.
В это время моя кровать уже застелена, и я усаживаюсь за своё ведёрко для грязного белья, перевернутое вверх дном и превращённое в рабочий стол. И я счастлива, как писатель, который может писать.
А также, я счастлива, потому что знаю, что пишу, выполняя обещание Эшли (это не настоящее её имя), принесшей мне вчера вечером остро заточенный карандаш и пачку бланков на оформление запросов на медицинскую помощь, которые я использую в качестве писчей бумаги. Услышав мою историю, рассказанную через решётку камеры (пока я была запертой до появления результатов тестирования на туберкулёз), Эшли сказала: «я знаю о вас и о протестующих озера Сенека. Я читала об этом. Но только один раз. Вы должны продолжать борьбу. Вы должны написать в газету. Вы можете сделать это прямо здесь, понимаете. Вы не должны просто сидеть в своей камере 14 дней и ничего не делать. Вы должны сражаться». А затем она выбежала и нашла для меня бумагу.
Вчера вечером, сидя на табурете снаружи моей камеры (в длинном ряду таких же камер), Эшли легко подала совет для движения «Мы – озеро Сенека» (We Are Seneca Lake). «Не сдавайтесь. Продолжайте писать в газету. Они всегда ищут истории», — сказала она. – «Мне, может быть, только 21, но я знаю кое-что».
История Эшли проста. Её арестовали два года назад (тогда ей было 19 лет) за воровство тыквы. Её посадили в тюрьму за нарушение испытательного срока. У неё три ребёнка (6, 4 и 2 лет), которые живут в приёмной семье в округе Аллегейни, пока она сидит в тюрьме. Её выпустят сразу после Рождества. Тем временем, она продолжает учиться для получения аттестата о среднем образовании и планирует поступить в колледж.
Половина женщин в моём тюремном блоке сидят за нарушение испытательного срока. Они все согласны в одном: практически невозможно быть матерью-одиночкой и искать работу и место для жилья, так как для этого нужно постоянно ездить, а правила испытательного срока запрещают поездки. Лучше выждать положенное время, а затем начать всё с начала.
Я понимаю их. Их логика согласуется с моей. Я пришла к выводу, что успешная кампания гражданского неповиновения тоже зависит от готовности, по крайней мере, некоторых из нас охотно согласиться с тюремным заключением, с учётом других видов наказаний, как например выплата штрафа.
Этому есть четыре причины. Во-первых, это показывает уважение к закону. В моём случае, меня арестовали за пересечение границы подъездных путей энергетической компании из Техаса, которая желает переделать разрушающиеся соляные шахты под холмами в огромные хранилища для сжиженного сланцевого газа — метана, пропана и бутана. (План по хранению метана уже частично одобрен Федеральной комиссией по регулированию энергетики (Federal Energy Regulatory Commission)). Еще до постройки инфраструктуры для этого газового хранилища, компания Crestwood Midstream загрязняла озеро солью, уровни которой превышали законодательные предельно допустимые нормы. Эта компания согласилась заплатить штраф, чтобы продолжать загрязнять озеро. В отличие от неё, я отказалась платить штраф и решила по закону отвечать за свои действия.
Во-вторых, расширение акции гражданского неповиновения на тюремное заключение говорит о серьёзности намерений. Четверо из 17 арестованных и осуждённых активистов движения «Мы – озеро Сенека» в качестве наказания выбрали тюремное заключение, а не штраф. Это: 75-летний Дуэйн Уайлдер (Dwain Wilder) — ветеран ВМФ, которого посадили в День ветеранов; 86-летний Роланд Миклем (Roland Micklem) – квакер, сидящий в тюрьме округа Скайлер (Schuyler County Jail) [вчера его освободили из-за ухудшения здоровья]; 58-летняя Коллин Боланд (Colleen Boland) – сержант ВВС в отставке, которая служила в Белом Доме; и я — биолог и писатель 55 лет. Коллин сидит в соседней со мной камере. Мы разговариваем через стену. Коллин, Роланд и я скоро узнаем, что они подают заключённым на ужин в День благодарения.
Своим согласием на разлуку с родными, своей жертвой и страданием мы говорим, что твёрдо выступаем против преобразования нашего возлюбленного сообщества Фингер Лейкс в склад сланцевого газа. Мы выступаем против оккупации нашего озера корпорацией из Хьюстона, которая и дальше желает развивать инфраструктуру добычи газа во времена чрезвычайной климатической ситуации, и, тем самым, подвергает опасности источник питьевой воды для 100 тысяч человек.
В-третьих, через наполнение тюрем матерями, стариками и ветеранами мы мирно способствуем обострению кризиса, который СМИ или политики уже не смогут игнорировать. Конечно, гражданское неповиновение – последняя стадия борьбы, когда все остальные стадии ни к чему не привели. Мы перевернули все камни. Мы выступали с заявлениями, писали письма, рассказывали о происходящем, обращались с запросами о раскрытии секретных документов – но сталкивались только с пренебрежением по поводу нашего объяснимого беспокойства. Наше тюремное заключение показывает, что система регулирования разрушена. До сего дня из-за протестов на озере Сенека было арестовано 59 человек, и большинство из них всё ещё не осуждены. До конца года в тюрьме окажутся ещё многие из нас.
А четвёртая причина: тюремное заключение – повод для самосовершенствования. Один на один с карандашом, несколькими бланками формальных запросов в качестве писчей бумаги, библией и своими мыслями – и вы обнаруживаете, что вы храбрее, чем думали раньше. Вы отбываете срок, который даёт возможность преобразовать себя к новой борьбе — борьбе против нефтегазовой промышленности, которая отвернулась от нас 20 лет назад, что превратило климатический кризис в непоправимое и бесконечное бедствие.
Прошлым вечером я научилась мастерить пульт дистанционного переключения каналов в телевизоре, который орёт с противоположной стороны камер. Для этого нужно скрутить газету вокруг стопки карандашей, и в качестве клея применить зубную пасту.
Так поступают женщины тюрьмы округа Чемунг (все они — матери), чтобы обратить внимание на свои жизни и бросить вызов системе. Это навыки, которые всем нам нужны. Как вчера вечером учила меня Эшли: «Вы не должны просто сидеть здесь 14 дней. Начинайте сражаться».
Автор — Сандра Стейнграбер (Sandra Steingraber) – профессор экологических наук, писатель, признанный во всём мире авторитет в области связи экологии с раком и другими заболеваниями, она — одна из основательниц организации «Нью-йоркцы против гидроразрыва» (New Yorkers Against Fracking). Она написала книги: «Обвал образа жизни: Персональное экологическое исследование рака и окружающей среды» (Living Downstream: An Ecologist’s Personal Investigation of Cancer and the Environment) и «Воспитание Ильи: Защита детей в эпоху экологического кризиса» (Raising Elijah: Protecting Children in an Age of Environmental Crisis).
Источник: Why I Am in Jail, Sandra Steingraber, EcoWatch, Common Dreams, November 22, 2014.